«2028» - рабочее название нового романа известного нижегородского музыканта Вадима Демидова. В эти выходные в киноцентре «Рекорд» впервые прозвучали отрывки из романа в авторском исполнении.
Сразу после «литературной тусовки» Вадим ответил на вопросы «НС», рассказав о первых опытах немузыкального сочинительства и последней книге, которая, как и предыдущие, может стать пророческой.
- Вадим, в твоем писательском багаже уже три романа и два сборника стихов, готовится четвертый роман. Ты отдаешь себе отчет, что в глазах некоторых нижегородцев и жителей других городов Вадим Демидов сегодня – прежде всего писатель, а не музыкант? И таких людей всё больше…
- Я впервые об этом задумался, когда Артемий Троицкий, прочитав «Сержанта Пеппера» [«Сержант Пеппер, живы твои сыновья!», первый роман Демидова – прим. ред.] сказал, что мое будущее видит именно на литературной стезе. Так и вышло – сегодня вместо того, чтобы записывать новый альбом «Хронопа», я занимаюсь сборником сказок и новым романом. Но музыку я тоже бросать не хочу, вот буквально вчера сочинял новую песню. Так что для кого-то я буду писателем – а для кого-то останусь музыкантом. В идеале – чтобы эти аудитории слились.
Вообще, писать рассказы, какие-то прозаические вещи я начал еще до «Хронопа». Это, кстати, смешной такой эпизод, я его всё хотел выложить в «Фейсбук», да так и не выложил. Где-то году в 83-м – я как раз только окончил институт – написал я два каких-то рассказа. И послал их… В общем, послал, куда послал! Попался мне адрес «Литературной России» - это такая газета, но там печатали рассказы и стихи. А раньше, в Советском Союзе, в редакциях было принято присылать авторам такие мини-рецензии, не то, что сейчас, когда даже не сообщают о своем решении не публиковать! И вот кто-то из их отдела прозы на бланке стандартной формы отписал: «Уважаемый Вадим! Мы прочитали ваши рассказы! Вы находитесь под слишком большим влиянием Марселя Пруста». Я, конечно, знал о существовании Марселя Пруста, но как ты понимаешь, в магазинах тогда Пруст не продавался. Хотя уже вышли три первые книги цикла «В поисках утраченного времени». И вот я пошел на «толчок», купил эти книги (стоимостью, между прочим, по 20 рублей каждая!) и только тогда прочел.
- То есть уже после того, как получил рецензию? Чтобы понять, на кого так похоже?
- Да! И «хронопы» тогда – не знаю, кто это придумал – прислали мне на следующий день рождения телеграмму: «ПОЗДРАВЛЯЮ ДНЕМ РОЖДЕНИЯ ЖЕЛАЮ ТВОРЧЕСКИХ УСПЕХОВ С УВАЖЕНИЕМ М. ПРУСТ».
Кстати, где-то в то же время, году в 84-м, мы с «хронопами» устраивали конкурсы рассказов. Например, тема: «Соседка» - нужно было написать любой рассказ, но чтобы он назывался именно так. Мы собирались с друзьями-подругами, закупали «красненького» и читали эти рассказы. Потом тайным голосованием определяли победителя. Так вот, я тебе скажу, что я занял второе место, а Кирилл Кобрин [участник раннего «Хронопа», ставший писателем еще в 90-е – прим. ред.] – третье! А на первом был Максюта – Алексей Максимов, наш басист.
- То есть лидером читательской популярности ты не был уже тогда. Ну, к слову, ты и сегодня, на встрече в «Рекорде», сказал, что не стремишься к «народному признанию» – тебе важнее своих внутренних бесов победить…
- Так и песни мои рассчитаны далеко не на всех - сложноваты. Но мои стихи, как мне кажется, более совершенные, чем песни.
- Ты действительно считаешь, что твое музыкальное творчество – более массовое по сути, чем твоя литература? Мне, наоборот, кажется, что рок-музыка и в лучшие годы не была массовой, а вот литература в «самой читающей стране» всегда была в почете. И даже сегодня эта пропорция сохранилась.
- Ну, возможно, да… Но мне, наверное, нужно было позиционировать себя как писателя и поэта гораздо раньше. И тогда я, возможно, к сегодняшнему времени был каким-то «местным мэтром». Но случилось так, как случилось. Я написал первый роман в 48 лет – и он сразу был напечатан в «Новом мире», который, собственно, является пропуском в литературу. «Новый мир» - это большая история, и напечатавшись там, ты в нее как бы попадаешь.
- Скажи, после того, как роман «#Яднаш» был переиздан в Москве большим издательством, легче стало получить гарантии того, что и следующий роман будет напечатан?
- Не думаю. Читатель, когда видит мое имя на обложке, пока всё-таки не бросается сразу покупать книгу! И вообще, если ты пишешь с каким-то оппозиционным взглядом на вещи, ждать, что ты проснешься писательской звездой, просто наивно!
- Сегодняшнее чтение отрывка из «2028» - это первый выход будущего романа на публику?
- Да, в первый раз сегодня читал.
- Как тебе сегодняшняя публика? Каждый музыкант всегда перед концертом думает, какой зритель придет, как себя с ним вести и т.д. Есть ли подобные мысли у писателя?
- Я рад, что сегодня были люди, которых я часто вижу на концертах, плюс просто мои старые друзья, которые знают меня еще со времен «Ждановца», со студенческой поры. Но было и очень много новых лиц. Я думаю, весь этот груз сложных вещей, что требует внимать каждой строчке, очень непрост для восприятия. Я понимаю, что это сложно – но по-другому не умею. Возможно, надо было закончить концерт пораньше, все устали…
- Нет, с публикой всё было в порядке. Но люди действительно по-разному воспринимают то, что ты читаешь. Ты любишь помещать нечто парадоксальное, провоцирующее в традиционные обстоятельства – и этот прием просто обречен на разное восприятие. Каждый увидит свое!
- Так с этим приемом можно работать всю жизнь! Он абсолютно идеальный! Ты берешь какую-то абсолютно кухонную, бытовую ситуацию, вворачиваешь в нее какую-то мелочь, деталь, которая мгновенно «остранняет» всю историю, делает ее сюрной– и в этом заложен эффект неожиданности.
Кроме того, я же очень люблю Хармса! Старые друзья знают, что я по-прежнему не бросаю жанр «хармсинок», миниатюр, и они проявляются в моих больших книгах, из романа в роман. Кстати, героя романа «2028», писателя, который попадает в колонию, судят больше не за роман, а за миниатюры, написанные в издевательской манере по отношению к одной властной фигуре.
- Вообще, ты, с одной стороны, очень иносказателен, метафоричен, а с другой – не чураешься какой-то сиюминутной политической заостренности. Как это уживается в одном авторе?
- Мне это как раз нравится, когда идет какая-то бытовая, приземленная коллизия, которую я так лирично, с любовью, описываю, и вдруг откуда ни возьмись возникает политический намек. Заниматься серьезным писательством я начал не так давно – и постоянно открываю для себя какие-то новые вещи. Возможно, опытным писателям они хорошо известны, но ты же понимаешь, я этому никогда не учился. Я, например, заметил – когда пишешь белый стих и вдруг в нем появляется рифмованная строчка – она работает совершенно неожиданно, практически всегда добавляя какой-то иронии, смеха. Мое открытие!
- Многое из того, о чем ты писал в предыдущих книгах, сбывалось. Например, сегодня люди на встрече вспоминали об одном одиозном ресторане в Нижнем Новгороде, который закрылся после выхода романа «#Яднаш». Сейчас читателей интересует, насколько «чернушным» будет роман «2028»? Готовиться ли нам к чему-то плохому?
- Все эти совпадения начались еще с романа «Сержант Пеппер, живы твои сыновья!», написанном в 2008-м. Там было предсказано, что в 2013 году начнется серьезное противостояние в нашем обществе, своего рода «гражданская война», битва с внутренним противником. Если учесть, что украинский «майдан» начался действительно в конце 2013 года – прогноз довольно точный. И вот уже после этого мне начали говорить: у тебя получается быть оракулом и это страшно. Поэтому, когда я сегодня сказал, что, прочитав мой новый роман «2028», вы все захотите меня убить, я имел в виду, что вам действительно не понравится финал. И мне не очень нравится то, что, если верить книге, нас ожидает - но уверен, все случится именно так.
- В настоящем 2028 году?
Да. Мое внутреннее «я» навязывало именно такой финал, и не стал с ним бороться, решил его послушать. Если в «#Яднаше» всё заканчивалось тем, что различные лагеря – государственники и либералы – расходятся и начинают жить автономно друг от друга, то здесь они пытаются ужиться вместе, но в той ситуации, которая мне кажется наиболее реалистичной.
- Есть ли у тебя какая-то писательская дисциплина? Как ты пишешь? Определенное количество строк в определенное количество времени или наоборот, это происходит какими-то спонтанными всплесками?
- Ох, это самый сложный вопрос. Я не связан какими-то там писательскими контрактами, надо мной никто не сидит и не заставляет писать. И порой – Саш, скажу абсолютно искренне! – я с трудом себя заставляю. Я выкладываю работы различных художников в «Фейсбуке» [Вадим изо дня в день публикует подборки живописи в соцсетях – прим. ред.] – это я так отдыхаю от писанины или же пытаюсь таким образом оттянуть тот момент, когда надо вновь начать писать. Это действительно проблема, и особенно часто она возникает, когда ты «закопался» в сюжете и не знаешь выхода из ситуации. Но сейчас роман уже написан: я сюжет довел до точки и занимаюсь «аранжировкой», как в случае с песнями. Сейчас уже не заставляю себя – вот, сегодня до концерта несколько страниц отредактировал. Работа понятная, но вообще слегка поднадоела! Представляешь, это словно песня, которую ты пишешь с июля!
- Когда же роман будет готов?
- Надеюсь закончить к лету.
- А когда в печать?
- Саш, ты издеваешься? (смеется) Никто из издателей о нем пока не знает.
