«Нижний сейчас» продолжает публиковать материалы спецпроекта «Победа в истории моей семьи», где значимые для города люди делятся своими историями, связанными с Великой Отечественной войной.
Георгий Молокин, историк, кинематографист, телеведущий:
...Моему отцу Сергею Алексеевичу 17 июня 1941 года исполнилось 18 лет. Через 5 дней началась война, его не успели даже призвать – он сам явился в военкомат и добровольцем ушел на фронт. Прошел всю войну, был тяжело ранен на Курской дуге, но вернулся в строй. Закончил он войну в Праге, спустя три дня после того, как был подписан акт о полной и безоговорочной капитуляции фашистской Германии (как известно, в Праге отдельные эсэсовские части сопротивлялись и после капитуляции).
Я очень хорошо помню, как у нас в Павлове 9 мая собирались его друзья-фронтовики. У Петра Николаевича Белова не было обеих ног, он передвигался на протезах. У дяди Юры – левой руки, просто совсем, подчистую. У дяди Саши - кисти… А из класса, в котором учился отец, в живых после войны остались только двое, остальные погибли.
Когда они собирались, меня – мальчишку - поражало, что никогда в своих воспоминаниях, разговорах они не употребляли такие слова как «героизм», «подвиг»... Старались не вспоминать всякие ужасы, зато вспоминали какие-то комические эпизоды, и только иногда прорывались в бесстрастном рассказе какие-то случаи, от которых холодела кровь.
…Как-то они говорили о гибели своих друзей, и отец рассказал историю. Перед наступлением их батарея расположилась в каком-то овражке, и его как самого молодого отправили за водой. Он собрал у всех фляжки, прихватил еще какие-то бидоны и пошел метров за 200, где был ручей. Набрал воды, а когда возвращался, над ним промчались немецкие самолеты – авианалет. Он переждал, а когда вернулся к этому овражку, увидел, что одна из бомб попала точно туда, где расположилась их батарея, не уцелел никто. И только клочки еще дымящегося человеческого мяса и обрывки формы на деревьях…
…В последние годы жизни, когда здоровье у него ослабло, ему было уже 80, он все время вспоминал девочку-санинструктора Лиду Турикову, которую все считали сестренкой, и которая на Курской дуге вытащила на себе с поля боя несколько раненых бойцов, в том числе и отца. И когда она, вытащив его, поползла за следующим, ее убило разрывом снаряда на глазах отца…
Долгие годы он эту потерю, эту боль нес в себе и только перед смертью начал вспоминать ее каждый день и плакал – от старческой слабости уже не мог сдержать слез, хотя всегда был сдержанным человеком. Отец умер в 2004 году, прошло почти 60 лет после Победы.
… Осмысливаешь и понимаешь: эти мальчики и девочки, которые в 18 лет ушли на фронт, вернулись с войны, когда им было всего-навсего 22-23 года! По нынешним понятиям, чуть ли не дети, которых надо опекать, которым надо помогать. Они прошли всю войну, видели жуткие сцены, на их глазах гибли товарищи… А в 22-23 года впереди - огромная жизнь. Но мне сейчас кажется, что самая большая концентрация событий, безумный накал человеческих страстей, невиданный сгусток энергии пришлись в их жизни именно на годы войны. Они были опалены войной, изранены войной, несли ее в себе и потому под конец жизни все время возвращались в воспоминаниях именно к этому.
А еще этому поколению было присуще огромное чувство вины за то, что они остались живы, а десятки и сотни их друзей и товарищей погибли. Перечитайте стихотворение Александра Твардовского: «Я знаю, никакой моей вины…»
фото с ncnk.ru, waralbum.ru
