Вадим Демидов: «В моей парадигме понятие «хэппи-энд» отсутствует»

Известный нижегородский рок-музыкант, журналист и писатель Вадим Демидов… меняет профессию. Теперь он просто рассказывает сказки. Для детей «после 16 лет». Вадим написал их целую книгу. ИА «Нижний сейчас» не могло пройти мимо этого знаменательного события.

Вадим Демидов: «В моей парадигме понятие «хэппи-энд» отсутствует»

- Вадим, почему «сказки для взрослых»? У тебя неплохо получается писать песни и романы-антиутопии. А тут – новый жанр, неизвестно еще как его встретит читатель...

- Антиутопия – это тоже сказка. Вообще, если вдуматься, я всю жизнь сказками и занимаюсь – сказочные романы, сказочные песни, фантасмагорические «хармсинки», «кортасаринки». Меня в литературе сказочность и привлекает – гротескность, абсурд, миф. Что же до моего читателя – он числом невеликий, но преданный, я уверен, он мои сказки с удовольствием прочитает, тем более среди них немало веселых. Кроме того, в сборнике достаточно игр с чужими сюжетами – как литературными, так и, например, мультипликационными. Пожалуй, столь озорной книги у меня еще не было.

- Из того, что уже было на сказочную тему в русской литературе, сразу вспоминаются «сказки для взрослых» Салтыкова-Щедрина и Людмилы Петрушевской. Ты с восхищением поглядываешь на классику или пытаешься идти собственным, нехоженным путем?

- Хорошо, что ты упомянул Петрушевскую, ведь она мой самый любимый русский писатель. Уже в студенчестве я пробовал писать рассказы, и мне они тогда казались очень недурственными. Писал я в модном тогда стиле потока сознания, рассказы выходили плотные, как кирпичи. И тут я в каком-то журнале прочитал пару рассказов Петрушевской, и у меня в голове случился переворот, сразу стало ясно, какую дрянь я написал. Притом, что я к тому времени читал и Фолкнера, и Томаса Манна, и Сэлинджера, но вот именно Петрушевская мне мозги на место вставила. В ее вещах всегда много «жесткача» и цинизма, но это и есть мой мир. И конечно, я читал ее сказки, они прикольные, но у меня совсем-совсем все другое.

- Про Петрушевскую я просто знал. Ты об этом говорил еще Блудышеву с Ластовым, когда они тебя интервьюировали на ТВ лет 25 назад. Кстати, твои сказки, на мой взгляд, роднит с произведениями Петрушевской тягостное ощущение безысходности. Тебе не кажется, что «хэппи энда» не хватает?

Вадим Демидов: «В моей парадигме понятие «хэппи-энд» отсутствует»- Да дался тебе этот хэппи энд! И вообще что такое «хэппи энд»? Герой удачно женился, встроился в газовый бизнес, поступил на работу в ФСБ, разбогател? Выжил на войне? В моей парадигме это понятие вообще отсутствует. Мы все одновременно и ангелы, и демоны, эта амбивалентность и есть наша сущность. Благодаря такому раздвоению хэппи энд может для героя обернуться внутренним крахом, а, например, его смерть может в итоге обернуться триумфом и победой. Хэппи энд хорош в мелодрамах, а я таким не занимаюсь.

- Больше всего из твоих сказочных героев мне понравился Заяц, который когда-то играл в «Ну, погоди!» Может быть, потому, что у многих представителей нашего поколения высвечивается одно и то же будущее с этим персонажем?

- Ты абсолютно прав. Герои сказок покрыты шерстью и хвостаты, но это только видимость, разумеется, все их конфликты вполне человеческие. Мои заяц-пенсионер, свинья, которую вот-вот должны заколоть, превратившаяся в речное существо собачка Муму, – это я, ты, все мы. Может показаться, что я кое-где ностальгирую по молодости, по советским временам, но эта ностальгия немножко ироничная.

- Одно время ты дружил с Захаром Прилепиным. Что произошло между вами? В дружбу вмешалась политика?

- Вмешалась гражданская война. Разбежались по своим лагерям. Захар выбрал «почву», меня же эта тема вообще не волнует. Послевоенная история показывает, что мир сближается, границы становятся прозрачными, а понятие «нация» становится маловажным. Погляди, люди запросто покидают родину и оседают в других местах, сплошная миграция. Думаю, все идет к тому, что человек будет объединяться не по признаку национальности, а по каким-то иным признакам – темпераменту, скорости мышления, степени амбициозности. К примеру, Силиконовая долина уже превращается в какой-то межнациональный научный анклав. Но в то же время, скажем, на Донбассе, за который сражается Захар, образуется пространство, где национальная идентичность является главным склеивающим фактором. И если условная Силиконовая долина является частью цивилизации мира, и эта цивилизация – будущее нашей планеты, в ее ядре заложены новые технологии, свежие социальные идеи, дипломатия и компромиссы, то Донбасс оттягивает планету назад, в цивилизацию войны, где все решается, как в старину, силой кулака и скоростью пули.

И заметь, защитники «русского мира» сегодня на скорую руку приватизируют всю русскую классику - Пушкина, Лермонтова, Толстого, мол, писатель русский – всегда воитель. Потребовалась какая-то идеологическая подпорка, и русская классика сгодилась для этого. Но ведь все наши великие писатели – люди XIX века, тогда цивилизация мира не установилась даже в самых передовых странах.

Эволюция неизбежна, цивилизация мира придет и на Донбасс. Вот только с опозданием – остальные страны уже существенно убегут вперед. Мир перекраивается по иным правилам, и невозможно этого не замечать.

Вадим Демидов: «В моей парадигме понятие «хэппи-энд» отсутствует»

Вадим Демидов на концерте в Петербурге. Фото Татьяны Сахаровой

- Большинство твоих почитателей в большей степени воспринимают тебя как (пока еще) музыканта, а не писателя. Или уже нет? Как ты себя воспринимаешь сам?

- Хорошо, если они меня просто воспринимают, в любом качестве. Сегодня мир распахнут, культурной информации пруд-пруди, я сам не успеваю прочитывать и отслушивать новинки. И если у кого-то в голове я занимаю даже крохотную нишу, то очень рад. Я чувствую, что «я-писатель» стал сильно влиять на «я-автора песен», сложность романной формы перекочевывает в мои песни. Но с другой стороны, музыкальная поэтичность присутствует в моей прозе. Наверное, что бы я ни делал, получается бесконечный дневник моего бытия на фоне ускоряющегося времени. Становясь старше, я постепенно усложняюсь, это неизбежный процесс.

- Ты согласен с тезисом, что «рок-н-ролл мертв, а я еще нет»? И что такого интереса к року у публики как в 70-е и 80-е годы уже не будет никогда?

- Конечно, согласен. Но только песенный жанр никуда не денется, песни будут существовать всегда. Будут меняться ритм, темп, звуки, голоса, но люди будут продолжать класть стишки на всякие мотивчики. Кстати, я сам все дальше отступаю от собственно рока. Меня очень интересует союз песни и академической музыки, например, то, что делает Маноцков. Арво Пярта много слушаю. К тому же есть песенная традиция Таривердиева, он ведь сочинял гениальные вещи. Я все чаще заглядываю в эту сторону. Называть это роком или нероком – несущественно.

- Какие группы в отечественной и западной рок-музыке наиболее дороги тебе? И что не нравилось, не нравится и уже не понравится в роке никогда?

- Такой вопрос я просто ненавижу, хотя его задают довольно часто. Я слушаю очень много новой музыки, на некоторых песнях задерживаюсь, но чаще жду секунд десять и жму на следующий трек. Что-то оседает в памяти. Оригинальная гармония, незамыленные интервалы в мелодии – на это ухо мгновенно реагирует. Из последних альбомов зацепил Oren Lavie из Израиля, голландка Chantal Acda. Исландских композиторов Jóhann Jóhannsson и Ólafur Arnalds я довольно часто слушаю в последнее время. Из вечного – Дэвида Боуи, особенно его предсмертный альбом.

- Аналогичный вопрос про литературу ? Кто твои кумиры и почему?

- Из современников я выделяю Джонатана Франзена, американца, который пишет длинные семейные саги. Выдающийся уровень литературы. И есть еще один хороший американец, Джонатан Летем, не так давно два его романа прочитал. Последний прекрасный образец русской прозы – сорокинская «Метель», а ей уже семь лет.

Вадим Демидов: «В моей парадигме понятие «хэппи-энд» отсутствует»- Зачем твоим почитателям нужно прийти 2 июня в нижегородский кинотеатр «Рекорд»? Чем собираешься их удивлять?

- Ой. Удивить публику сегодня непросто. Тем более, что я не раз на публике читал свои сказки. Правда, кое-кто говорит, что я недурственно их читаю, - поэтому почитаю немножко сказок, кстати, прочту одну, что не вошла в сборник. Собирая сборник, я несколько сказок оставил за бортом. Не то, что они совсем никудышные, но как-то не вписывались. Но если случится новое издание сказок – вставлю их как бонусы…

Заглавное фото - из личного архива Вадима Демидова