Константин Барановский: «У нас нет образа будущего»

Новая идея в редакцию «НС» пришла случайно. Не так давно мы рассказывали об опыте вахтовой работы нижегородского политолога Валентины Бузмаковой в Великом Новгороде. И по количеству просмотров отметили неподдельное внимание читателей к переменам в ее жизни. Подумалось, что разговор с давно примелькавшимися спикерами, но при этом еще и интересными людьми, надо вывести за рамки поднадоевшей местной политики.

Представляем рубрику «Уно эксперто». В ней постараемся рассказать, чем заняты политологи, политтехнологи и социологи, когда пыль от выборов уже улеглась. Интересует, чем они живут и дышат, что думают, что их волнует, когда журналисты не дергают их по поводу любого губернаторского чиха, кашля сити-менеджера, министерского позевывания или депутатского похрапывания.

Сегодня гость «НС» – Константин Барановский, финансовый журналист, маркетолог, человек с необычным реноме «гуманитарного технолога». И еще одна маленькая ремарка, предваряющая интервью. Наш собеседник из тех ценных кадров, кто умеет говорить просто о сложных вещах, вворачивая живительные образы и забавные словечки.

- Константин, что за фрукт этот гуманитарный технолог: специализация, творческий образ, секретная миссия? Что вообще означает этот термин, и как он соотносится с твоей работой?

- Термин изобрел не я, еще в 90-е годы его предложили Петр Щедровицкий и Ефим Островский – люди, занимающиеся коммуникацией в широком смысле этого слова. А так как я ученик ученикаОстровского, то с его ведома посчитал возможным взять такое позиционирование. Задумался над этим после прочтения книги Траута «Позиционируйся или умирай». Специалист ты или целая компания - нужно выделяться, чтобы ты сам и люди понимали, чем ты занят. Я журналист, эксперт, но помимо всего этого занимаюсь PR, маркетингом, бизнес-процессами, политическими технологиями, и нужен был термин, который бы все это вмещал. «Гуманитарный» - потому что это связано со сферой человеческой, с функциями, с разумом. «Технологии» – потому что есть набор методик, позволяющий решать те или иные задачи.

- В моем понимании человеку с гуманитарным складом не слишком свойственно разбираться в экономике и финансах. Ты считаешь себя гуманитарием?

- Я учился на историческом факультете ННГУ имени товарища Лобачевского. Есть и театральное образование. Но так сложилось, в девяностые и нулевые очень много занимался предпринимательством, финансами, экономикой, много читал и общался с экспертами на эти темы, нарабатывал опыт, хотя и был самоучкой. Экономической журналистикой занимаюсь с 95-го года, много езжу по стране. Кстати, в 2010-2011 годах изучал местное самоуправление, взаимодействие власти и бизнеса. Функционирование СМИ на Западе: Париж, Страсбург, Чикаго, Вашингтон, Варшава. Сейчас в одной из московских бизнес-школ получаю мини-MBA по финансам. Ничего особо нового они мне не открыли, но это будет формализация того, с чем я и так работаю.

- Вряд ли экономическая журналистика – то, на чем ты зарабатываешь основную часть дохода.

- Если говорить о консалтерстве, в основном работаю с малым и средним бизнесом под брендом консалтинговой группы «Консильери» (это словечко из «Крестного отца»), но не потому что я мафиози. В отличие от консультанта, консильери отвечает за свои слова, за достижение результата наиболее эффективным путём . Работаю с небольшими и средними банками, а с крупными сотрудничаю в качестве экономического журналиста.

- Последние лет пять-семь тебя чаще видно с комментариями в СМИ по широкому кругу вопросов, чем со статьями по экономике. Как так вышло?

- Помню, сначала пригласили на телевидение – была такая программа «Право слова» у госпожи Носковой. Если случалась ситуация, по которой у меня возникало собственное мнение, садился, писал комментарии, рассылал их в газеты и информагентства. Потихоньку обращались все чаще. Понимаю, что у СМИ всегда дефицит экспертных оценок. Но комментирую не все, например не берусь за сельское хозяйство, потому что в этом не разбираюсь. Зато роль эксперта помогает держать руку на пульсе. При этом, я не вхожу ни в какие финансово-промышленные и политические кланы. Есть свое мнение, и, если оно кому-то интересно, я его высказываю. Естественно, ни я не плачу СМИ за комментарии, ни они мне, но это позволяет капитализировать репутацию и повышает прайс в итоге.

- А есть в технологе Барановском что-то для души? Ты же историк по образованию.

- Историю любил с детства. Сейчас интересуюсь тематикой Смутного времени и нижегородского ополчения. Тут сложный коктейль мотиваций еще и потому, что по отцовской линии у меня польские корни. Мне интересны взаимоотношения двух народов и государств. А началось все с покупки на Ярославском вокзале в Москве фигурки польского гусара начала XVII века. Потихоньку начал собирать военную миниатюру. Сейчас есть польское войско и русское. Об этом периоде много читал, в том числе зарубежные источники.

- Так что там с товарищем Мининым? Брал он заложников, выколачивая средства на ополчение, или это пропаганда?

- Это все фигня. На самом деле была собрана «пятая деньга». По тем временам это был военный налог, и его сдавали добровольно. Если бы деньги с людей начали выжимать силой, они бы просто взбунтовались. Всего собрали 45 тысяч рублей – это очень большая сумма. И где-то 4500-4600 вложили солепромышленники Строгановы. Соляные промыслы Балахны злые люди разоряли, что никому не нравилось. Такая история о том, как купцы, промышленники и ремесленники сорганизовались в гражданское общество, вложили деньги и спасли страну. И, что самое интересное, всем вложившимся нижегородцам их деньги потом вернули. Плюс ко всему - Михаил Романов освободил город от налогов на долгие годы.

- Интересная тема. Я только не очень понимаю, почему об этом так мало говорят.

- Помнишь, в 2012 году отмечали 400 лет ополчению? Я тогда пошел по нижегородским музеям с предложением сделать выставку. Готов был предоставить свою коллекцию военной миниатюры, но не нашел понимания. Причем был даже спонсор, готовый вложиться в оформление панорамы и выпустить брошюры, но музеям это не понадобилось. На дворе 2016-й год, и я по-прежнему занимаюсь этой тематикой.

- Говорят, ты деньги коллекционируешь. Это правда?

- Только не деньги, а боны – вышедшие из употребления денежные знаки периодов российской империи, Советского Союза и новой российской власти. Еще увлекаюсь скрипофилией. Это не болезнь, а коллекционирование ценных бумаг. Сейчас же все в электронном виде, а раньше акции, облигации и так далее оформлялись довольно красиво. В этом сплав двух моих интересов: к истории и деньгам.

- Возвращаясь к Cмутному времени. Постоянно натыкаюсь на попытки блогеров и разных прочих мыслителей провести параллели с ближайшим будущим России. Тебе такое в голову не приходит?

- Я бы не стал сравнивать. Это было очень плохое время: расстроенное денежное обращение, нарушенная торговля, шайки разбойников, междоусобица, война. Помимо всего прочего, тогда была чехарда с руководителями государства, почему, собственно, поляки и претендовали на трон. Причем претендовали-то при помощи наших российских бояр, промышленников, купцов. Все говорят, вот, мол, польско-литовское войско, но на самом деле оно было польско-литовско-русским. На нашей стороне тоже были польские, литовские и даже шведские отряды. Последние, правда, оккупировали весь Северо-Запад, когда им не заплатили обещанного. Про это стараются не вспоминать. Но сейчас я смотрю в окно и не вижу конных злодеев, не слышу автоматных очередей.

- А что ты видишь и слышишь? Какая она – ситуация в стране?

- Подморожена, управляема. Но миллионы людей не получили свое представительство на прошедших выборах. Левым проще – у них да здравствует Ленин, Сталин и Советский Союз, а средний класс – тяжелая публика, которой есть что терять. Вот с такими людьми никто не разговаривает – ни «Единая Россия», ни оппозиция. Я бы не стал говорить про Cмутное время, но это все больше напоминает мне роман «1984». Постоянно идет манипуляция информацией, где нам говорят: «Какое качество жизни? Мы в кольце врагов».

- А у нас нет врагов? Мы не в кольце?

- Пойми, я не против того, чтобы Россия была великой. Но в чем это величие? В том, чтобы без штанов и с автоматом? Когда тебя боятся, потому что ты придурок, которого невозможно предугадать – это один разговор. Россия ведет себя, как малолетний хулиган. Когда по официальному ТВ официальный пропагандист обещает оставить от Америки кучку ядерного пепла, я думаю, это не лучший сигнал для внутренней и внешней аудитории. С нами должны считаться, но давайте для этого развивать экономику. Тот же Китай – он же никому не грозится, но его влияние настолько велико, что недавно юань стал мировой резервной валютой.

- Тебе осталось добавить только о величии той страны, где дороги отремонтированы, люди сыты и довольны.

- А нельзя игнорировать базовые человеческие потребности. Пирамиду Маслоу еще никто не отменял. Когда человеку неблагополучно, когда он голоден, не знает, чем завтра заплатит за квартиру и детский сад, ожидает, что все снова повысится, то возникает хроническая тревожность. Чем будет хуже, тем люди будут больше вгрызаться в свое и бояться это потерять. А если у них продолжат отнимать, рано или поздно они скажут: «А не пошли бы вы…» Если обратиться к истории, революции всегда делали не бедные люди, а те, кого кормили-кормили, да не докормили – мелкая буржуазия, лавочники, средний класс.

- Тогда как долго, по-твоему, равновесие можно удерживать на волне патриотизма и агрессивной внешней политики?

- Это зависит от мастерства провластных пропагандистов. Но когда телевизор вступает в противоречие с холодильником, холодильник рано или поздно побеждает. На этом рухнул Советский Союз, между прочим. Скорее всего, социального взрыва не будет, но ткань бытия продолжит расползаться. Люди все больше будут уходить в свое частное, и когда-нибудь может оказаться, что власть выйдет на улицу, крикнет «Эгегей! Все сюда!», а вокруг никого. Все заняты своим.

- Ну, нельзя ведь сказать, что экономикой совсем не занимаются. Вон, офшорную амнистию обещали и налоговые каникулы.

- И где все это? В Казахстане сделали так, что бизнесу стало выгодно возвращать деньги. У нас же это предлагается только потому, что государство хочет все контролировать, и прежде всего чиновников.

- Следишь за битвой титанов в лице либеральной школы экономистов с одной стороны и Глазьевым с другой? По какому пути пойдем?

- Как сказано в пьесе Уильяма нашего Шекспира «Ромео и Джульетта», чума на оба ваших дома. Товарищ Глазьев оперирует понятиями 50-летней давности, а товарищи Кудрин, Улюкаев и Набиуллина – представлениями о представлениях давности 30-40 лет. Каждый рубится с точки зрения догмата, а нужно реальное понимание и применение технологий. Экономическая наука ушла далеко вперед. Эти же ребята борются не за процветание экономики, а за доступ к телу, уху, мозгу и душе президента.

- Хорошо. Вот ты говоришь, ходить с автоматом – бесперспективно, без штанов – стыдно. А как тебе такой вариант: мы уже без автомата, но еще пока без штанов, зато с национальной идеей?

- Без образа будущего ничего не строится. СССР был силен светлой идеей, в Сингапуре тоже смогли создать привлекательный образ. В Америку можно сколько угодно кидаться камнями, но у них есть великая американская мечта, она зрима, она овеществлена, и каждый понимает, в чем она состоит. У нас, к сожалению, образа будущего нет ни у власти, ни у оппозиции, ни у футурологов. Мы живем здесь и сейчас, и что будет завтра, никто не знает. Это вызывает тревожность. Дай бог здоровья Владимиру Владимировичу, но что дальше?

- Скажи, а что сам будешь делать в ближайшем будущем? Какие цели ставишь?

- Я разработал программу финансовой грамотности. Буду лицензировать ее в Нижегородском институте развития образования. Написал книгу по финансовой журналистике, это первый такой опыт в России. Книга лежит в одном из московских издательств, и я ее с нетерпением жду. Есть еще несколько задумок: например, книга об экономических практиках советского народа, книга о Пожарском. Я совершенно не равен своей работе. У меня две дочери, внучке 8 лет, устоявшийся круг друзей, много читаю, хожу в театры, кино. Есть чем заниматься, помимо спасения Родины, свободы и прочих правильных дел.